Платформа

Алиев Джомарт Фазылович

Первый проректор РГСУ, к.э.н., DBA, PhD
 

Василий Викторович Уроженко

Проректор по научной деятельности РГСУ, к.э.н.

Не прошло и месяца, как научное сообщество поразил удивительный случай. Не то, чтобы сделали открытие – не о том речь. Об ЭТОМ знали все, или почти все, а кто не знал, тот догадывался. С этим мы все жили, а точнее, живем. А тут случилось: заказчик «липовой» докторской диссертации подал в суд на исполнителя с требованием вернуть деньги за некачественную работу. Дескать, заказал написание «кирпича», договорились о цене, ждал, получил, но не в том виде, чтобы защититься. Об этом ему, т.е. заказчику, было указано «на подходе» к диссертационному совету.

Суд принял иск. Разбираются. Вероятно, одному придется вернуть деньги или не вернуть, или…  Нет, нет, мы не будем даже думать о таком исходе, чтобы суд обязал исполнителя липы довести свою работу до реальной защиты докторской в интересах заказчика. Это уж простите…

Пока же они там разбираются. Исполнитель дает интервью и перекрасился в научного консультанта. Заказчик нервничает и, видимо, уже поставил жирный крест на своей научной карьере. Кому интересно, ознакомиться с подробностями можно по ссылке тут [1] (электронная ссылка доступна на 29 января 2024 года).

Нам же самое время задаться вопросом: не почему такое произошло, а что со всем этим дальше делать? Делать всем нам – научному сообществу.

Констатируем. Мы в едином порыве признаем моральные, этические и законодательные запреты на занятие проституцией. Той самой, телесной, изнанка которой представлена в нашей литературе от Федора Михайловича Достоевского и Александра Ивановича Куприна до современных авторов. С интеллектуальной проституцией получается совсем другая история. Она вдруг стала находиться у нас в рамке. Опуская глаза, научное сообщество ее признает, а зачастую просто делает вид, что его это не касается. Интеллектуальная проституция почему-то стала приемлема: для научного сообщества, для большинства из нас, для молодых ученых и студентов! С каких это пор и доколе? С этими аспектами и предлагаем разобраться.

Для начала разберемся с первопричинами. Почему вообще возникла такая услуга, как написание «кирпича» на заказ? Причины телесной проституции известны: от экономических и бытовых до психологических и психических. Сейчас важно другое. Мы говорим, что торговля телом незаконна, аморальна и безнравственна, а торговля головой получается законна? Почему бы так?

Ведь заказчику ‒ покупателю ‒ зачем-то эта услуга нужна. Формируется спрос, причем платежеспособный, и не важно, чем именно он оплачивается. Следовательно, в ответ на спрос возникает и предложение.

Причины соискания ученой степени в современном обществе хорошо известны. Сами ученые их сублимировали, обсудили и опубликовали. Даже аксиоматическое положение вывели со ссылкой на Сократа и с попыткой ответить на вопрос о приобретении человеком счастья, если он становится ученым. Формальная же сторона вопроса состоит в том, что общество практически ставит знак равенства между ученым и защитившимся соискателем, вот так: «ученый» = «кандидат или доктор наук». Обосновали, да с положенными в таких случаях ссылками на экспертное мнение, следующие положения.

Первое. Защита кандидатской диссертации продлевает жизнь на 2‒3 года, докторской ‒ на 5‒7 лет, а присвоение звания членкора и академика ‒ на 8‒10 лет. По итогам 2023 года[2] это 2,7–9,5% средней продолжительности жизни в России, а для академиков и вовсе можно ожидать +13,5%. Признаем, весьма весомый аргумент.

Второе. Материальный достаток: «...с рабочим, служащим, инженером, врачом, учителем кандидат наук потягаться может. И по доходам, и по денежным накоплениям, и по имуществу. Машину и садовый участок, иногда даже скромную дачу ученая степень способна обеспечить»[3]. Согласимся. Даже оставляя за кадром различные возможности «подзаработать» в силу более гибкого графика в сравнении с иными категориями, например, служащих, возможности обеспечить себя и семью у ученых имеются.

Сразу оговорим один важный момент. Наличие степени открывает дорогу к должностям тем, у которых она указана в квалификационных требованиях. Помимо часто упоминаемых должностей доцента, профессора вспомним о заведующих кафедрами и деканах факультетов в вузах, заведующих лабораториями, отделениями и институтами в НИИ, начальниках отделов НИОКР, НТИ крупных и средних компаний и т.п. Все эти должности сегодня, как правило, имеют оплату труда выше медианы по рынку.

Потенциальных кандидатов на должности в масштабах страны немного. Так, по последним данным Росстата, в наличии 362,8 тыс. кандидатов наук и 78,6 тыс. докторов наук из 20,8 млн человек с высшим образованием[4]. И это на всю страну.

В свою очередь, государство создает максимально комфортные условия для работы ученых и педагогов. Многое еще предстоит сделать, однако с 2018 года средняя заработная плата преподавателей ежегодно превышает цель майских указов 2012 года. Именно в них была установлена цель повысить зарплаты преподавателей вузов, чтобы они получали вдвое больше средней заработной платы по региону[5].

Третье. Престиж. Да, да, тот самый, в угоду которому бизнесмены 90-х, служащие 2000-х массово стремились обладать заветными словосочетаниями «канд. наук» или «д-р наук» на визитных карточках. Солиднее было. Мода как бы прошла, а практика осталась. Причем часто сопряженная со второй причиной – достатком. Приведем по этому поводу лишь два ярких примера.

Пример, с которым сталкивался каждый из нас – это медицина, а точнее, принятая тарификация услуг врачей в платных клиниках. При записи на прием Вас вежливо спросят, к какому доктору хотели бы попасть. На встречный вопрос «Какие принимают и в чем разница?» обязательно подчеркнут, что прием у «кандидата наук… стоит Х рублей», а «…у доктора наук… Y рублей». Всегда Y оказывается больше X. Как-то на вопрос «К кому посоветуете записаться?» был получен такой вот незатейливый ответ: «Если позволяют финансы, лучше к доктору наук, он же ученый…». Правильно ли всё это происходит или нет – оставим для другой статьи. Сам рынок признает сей факт[6]. Важно другое. Врач получает от клиники оплату с каждого приема. Модели разные, но в среднем он получает +/- 50% от платежа клиента. Следовательно, врач со степенью при прочих равных будет зарабатывать всегда больше неостепененного коллеги, да и продвигает клиника его активнее в силу экономических причин.

Второй пример ‒ это статус эксперта. В политике, юриспруденции, финансах, инжиниринге ‒ везде, где существуют различные мнения и подходы к проблеме, существует конкуренция мнений. Остепененный эксперт часто выглядит убедительней. Он может ссылаться на научное или экспертное сообщество, к которому он принадлежит и от которого получил соответствующее удостоверение кандидата или доктора наук.

Нарратив о том, что наличие степени помогает устроиться на работу, можно встретить и сегодня. Даже со ссылкой о том, что 70% министров и 50% депутатов Госдумы имеют ученые степени[7].

Получается, что качество жизни зависимо от статуса и дохода, и, продолжая рассуждения ученых, легко выводится формула «счастье = качество жизни».

Бесспорно, что всё в современном мире определяется качеством жизни. Абсолютно всё. Так уж получилось, что за прошедшие 30 лет оно – качество жизни ‒ сильно монетизировано. Теперь качество жизни определяется деньгами. Строго говоря, это не верно, но так уж получилось.

Установлена и неоднократно подтверждена прямая зависимость уровня образования и дохода. Поэтому становится понятно для чего, собственно, условная Марья Ивановна «купила» или заказала написание этого «кирпича».

Возможно, что она ленива, глупа, загружена и не имеет на это времени? Кстати, времени может не хватать и на подготовку статей, и на другие публикации. Это понятно, всё может быть. Но главная для нее мотивация купить этот «кирпич» ‒ в том, что она хочет получить статус, работу и достаток. Истории же с «покупкой» курсовых или дипломных работ совсем другого плана. Тут, скорее, речь идет о подлоге или мошенничестве.

У нас по-прежнему либо восстановительно имеет место зависимость социального грейда от научных или квазинаучных заслуг. Так или иначе научное сообщество, а именно мы сами, создали веские причины для получения ученой степени.

Давай этот кейс исследуем.

Так, почему мы удивляем, что наука не создает сейчас ничего нового? Посмотрите ‒ многое из того, что было создано в последние десятилетия в  области HiTech, было создано гиками, создано «альтернативными» учеными. Мало кто из них готов жить по правилам, установленным за прошедшие столетия учеными из прошлого. Вот и получаем в результате фундаментальный перекос. У нас есть структурированная научная среда, в которую реально создающие новые качества люди просто не идут. Не идут, потому что это не в их стиле. Они не привыкли и не хотят так жить. Вариантов тут не много. Заставить их силой ‒ не пойдут. Если они нужны ‒ а есть основания считать, что нужны, ‒ придется менять саму среду.

Что же, в свою очередь, происходит с научной цифровой реальностью? Она, т.е. научная цифровая реальность, замусорена конструктами и реликтами аналогового прошлого. Научное сообщество категорично и не дает никому возможности менее формально подходить к защите своих научных достижений. Казалось бы, если есть научный результат, то почему бы ни признать исследователей с его результатами? Нет, мы до сих пор спрашиваем их за запятые, размер полей, оформление ссылок в «кирпиче» и многое еще за что. Мы ставим во главу угла формальные требования к оформлению и защите, пренебрегая постулатом, что наука в первую очередь призвана создавать новое знание.

Признаем, что цифровая реальность уже случилась. Необратимо. В феврале с.г. наше студенческое научное общество проводило исследование среди студентов по теме интернет-зависимости молодежи. Результаты показали, что 48,5% молодых людей проводят в Интернете более 4 часов в день, а 42,4% проводят 3‒4 часа в день. При этом более половины не считают, что это много или не видят в этом проблему. Имеет место и еще один, пока скрытый пласт проблемных вопросов, связанных с вредным использованием искусственного интеллекта в образовательной и научной деятельности.

Для научного сообщества пришло время поставить вопрос «Что делать?», как это случалось у нас не раз и в более широком смысле.  Опыт-то есть, XIX век ‒ Н.Г. Чернышевский, XX век ‒ В.И. Ленин.

Народная мудрость гласит: «Рыбак рыбака видит издалека», ‒ так почему бы не попытаться ее применить для поиска системного решения? Для этого мы и придумали Сешат[8].

Подводка к созданию квалиметрической платформы научных достижений Сешат была следующей.

Нужно перестать использовать практики наукометрии и уходить от оценочных суждений, основанных на необъективных показателях и их искусственно завышаемых цифрах, таких как импакты, хирши и т.п. Необходимо перестать использовать их в качестве базы для определения социальных грейдов и благ.

Следует признать, что научное сообщество в отличии, скажем, от рубежа XIX‒XX веков или середины ХХ века перестало быть единым. Взгляды остались теми же. Только вот кто сегодня поручится за то, что в «храме науки» мы, т.е. ученые, самые умные? Мы были такими раньше, но какие они в digital-обществе?

Мы действительно считаем, что эти гикованные люди, а альфа-поколение полностью живет в информационном мире, будут следовать формалистике прошлого века?[9] Семь публикаций в журналах списка ВАК, акт о внедрении, оформление по ГОСТу… Большинство из них ничего и не знают про ВАК. Конечно, мы можем заставить их и научить этому. Но тогда мы получим плохую копию самих себя. Противоречивую, не соответствующую тренду и не попадающую в фокус.

Например, откуда следует вывод, что диссертация хороша тогда, когда выносимые на защиту положения опубликованы в 10 статьях журналов первого квартиля (К1)?

Ответ не очевиден. Тогда не правильно ли будет попробовать перенастроить научную среду так, чтобы научиться жить с людьми, которые не хотят разменивать формалистику на содержание?

Возвращаемся к нашему кейсу.

Уважаемые коллеги, она же – рассматриваемый нами исполнитель ‒ 180 работ за 20 лет сделала. Успешно защищенных диссертаций. Да, что-то пошло не так в одном кейсе, и история выплыла на поверхность. У нас, в нашем научном сообществе, появились кандидаты и доктора. А доктора ли они?

Она ведь прямо отвечает на этот вопрос, что с «нуля» она не работает. Заказчики дают ей исходные данные, публикации и она их просто «упаковывает». Так, может, она молодец?! Она помогает войти в состояние формалистики реальным исследователям, которым не нужна формалистика. Они исследования проводят, они новое качество создают.

Наши же закостеневшие ожидания, жесткие нормативы, местами чудаковатые хотелки из прошлого заставляют их либо не создавать научное качество, либо создавать его с использованием такого вот технического ресурса – нанятого научного консультанта. Процент успешности этих работ, судя по интервью, очень большой. Слишком большой: 179 заказанных и сданных заказчику «кирпичей» против 1 неуспешного кейса, который мы исследуем. Вероятность успеха выполнения заказа ‒ 99,4%: это за гранью. Значит, есть спрос, а с мотивами мы выше разобрались.

Вернемся к Сешату. Это не новый Scopus или WoS в отечественном исполнении, а альтернатива. Идея Сешата состоит в том, чтобы перестать искать мудрецов, каких-то безымянных редакторов, которые могут включить издание в Scopus, а могут из него выгнать. Не нужно думать, что это изобретение так называемых «британских ученых». У нас то же самое происходит. ВАК включает журналы в список рекомендованных изданий. Эксперты оценивают журналы, определяют квартиль, т.е. качество. Вопрос ребром: а почему они эксперты и «судят» журналы? Чаще всего потому, что они 20 лет назад вошли в заветный список экспертов. Где их научные продукты? Почему они мудрецы?

Эти и многие другие вопросы уже поставлены научным сообществом. Отмечается непрозрачность формирования экспертных советов, лоббизм различных групп, автократизм при принятии решений, отсутствие должного финансирования, из-за чего дискриминируются ученые из регионов.

Общеизвестно, что по причине нехватки времени «мудрецы» просто физически ограничены в возможности провести экспертизу по существу и обеспечить должный контроль качества диссертаций. Экспертные советы смотрят на формальные признаки, на справки, бумажки, оформление и т.п. В телеграм-каналах про науку и околонаучные темы уже прямым текстом пишут, что в результате с качеством кандидатских стало всё очень плохо.

А вот Сешат автоматически любого человека делает таким мудрецом. Почему? Потому что система присваивает ему кумулятивный рейтинг эксперта. И чем чаще и ближе он (эксперт) «бьет» в десятку, в наших терминах к «витрине», тем он мудрее. Он больше соответствует ожиданиям.

Какой-нибудь требовательный академик, на входе получив 40 баллов, через два месяца может быть получит рейтинг ниже 10 и будет исключен системой из числа экспертов. Почему так? Он слишком требовательный. Он плох? Нет, он узок и высоко загружен. Создавайте отдельную группу фундаментальных ученых. Сажайте в нее таких ученых и поручайте ей специальные задачи.

Давайте спросим прямо: почему так получилось? Живет девушка Маша и прекрасно себя чувствует. Она за 20 лет написала без одной 180 работ, которые, видимо, защитили.

Научное сообщество со своими скопусами, публикациями, внедрениями, предметом, выносимым на защиту, и т.д. и т.п. получает такой удар. Похоже, случай-то не уникальный. 

А мы же из всего этого потом строим систему социальных грейдов, которые затем выражаются в деньгах или не выражаются. Это не так важно. Важно то, что научное сообщество тем самым загнало себя в угол. Это получается так, как наука в средневековых монастырях. Закрылись. Внутри хорошо. Общество смотрит и недоумевает. Не хочет оно так. При всем этом нашему молодому поколению ученых еще никто не доказал, что мы лучшие.

Наше же молодое поколение шаг за шагом «погружается» в искусственный интеллект (ИИ) бездумно и быстро. Сейчас много говорится о будущих прорывах в науке с использованием ИИ, как он поможет ученым увидеть то, что до сих пор недоступно сознанию человека[10]. Говорят о возможных прорывах в поиске взаимосвязей во Вселенной, синтезе материальных структур и молекул с новыми качествами и много еще о чем. Вместе с тем даже текущего уровня развития ИИ достаточно для подготовки диссертаций ‒ и  это еще одна угроза.

Нельзя ставить под сомнение пользу ИИ в качестве помощника для ученого, но он не должен его заменить. Приведем пример. Когда-то появились инженерные калькуляторы, взять хотя бы МК-51 с оперативной памятью, тригонометрическими и иными полезными функциями. Они экономили существенное время при расчетах и облегчали труд ученого, конструктора, инженера. Только нужно было правильно сформулировать задачу. Вообще-то для калькуляторов задачу нужно было ставить очень четко, а варианта описать ее общими словами не было. Помощник-калькулятор не создавал угроз именно по этой причине. В свою очередь, в школе использовать любые калькуляторы запрещали. На уроках математики считали в уме, в столбик. Формировали систему знаний и оттачивали навыки, а уже затем использовали умных помощников.

Теперь же дошло до того, что курсовые и дипломные работы студенты пишут не сами, а ставят задачу по их написанию системам ИИ[11]. Это совсем другое, это даже не предшественники новых кейсов, а проглядывающиеся новые контуры будущей науки. Вопросы непростые, и мы к ним как-нибудь вернемся в отдельной статье.

Вот в Сешате экспертом будет тот, у кого больше баллов. Механизм баллинга основан на шкалинге, а он такой, что чем ты ближе к «центру масс», тем ты экспертнее. Можно ли из этого сделать вывод о том, что туда ринутся фермеры и будут оценивать фундаменталку. Да, но для этого есть 10-балльный вход. Если и войдут, то через пять публикаций они будут автоматически исключены из числа экспертов.

Научное сообщество выпихивает с поляны тех, кто не готов следовать установленным правилам. Понятно, почему это нужно научному сообществу сегодня, но почему это нужно обществу в целом? Ответили выше: не нужно.

Это серьезный удар по так называемому авторитету.

Размываются грани. Сообщество закрывает глаза там, где молчать нельзя. Молодые лишаются идеалов. Да, да, тех самых, которые вели Михаила Васильевича Ломоносова, Владимира Ивановича Вернадского, Сергея Павловича Королёва и многих других наших ученых по зимним дорогам нашей необъятной Родины, через тернии к звездам.

В рассматриваемом кейсе вопрос не в том, кто из них виноват. Заказчик или Исполнитель. Кто-то ‒ за одного, кто-то ‒ за второго, а иной считает, что никто не виноват. Вопрос не в этом. Они порождение нашего общества и родились не в безвоздушном пространстве. Тут само общество провоцирует, а потом наслаждается.

Возьмем пример. В свое время мы удивлялись параметру 9/33 для статьи, в которой лишь 9 из 33 страниц занимала сама статья, а остальные – список авторов[12]. Она опубликована в 2015 году уважаемым журналом Physical Review Letters. Рекорд в 5000 авторов на статью побит. Обосновать-то происходящее несложно: «Я был впечатлён тем, как две огромных команды из тысяч человек слаженно работали, отвечая на комментарии рецензентов и редакторов», — рассказал Роберт Гаристо, редактор журнала[13]. Он это серьезно говорил?

Смешно, но это же мы спровоцировали, когда стали делать суждения, отталкиваясь от формального признака. Что же мы ждем после этого? Мы сами сражаемся с химерами, которых породили.

Сешат в этом отношении не идеальная система, но в ней заложен идеальный принцип. Давайте тех, кто хочет, пригласим к участию в оценивании. А вот могут они или нет, сама система очень быстро оценит.

Существует ли риск, что Сешат выродится в Википедию, в которой правом супервайзинга наделены «добровольные помощники и эксперты» и осуществляется жесткое цензурирование по предопределенным клише. В Вике принцип такой же, как в диссертационном совете. Один раз вошел в число избранных и всё ‒ ты там. Немного терминология и язык различны, но смысл-то одинаковый. В Сешате такого риска в принципе нет.

«Аутопоэзность» ‒ вот ключевое понятие Сешата.

Не идеальное исполнение, но мы сделали этот шаг.

Теперь слово за научным сообществом, которое мы приглашаем использовать Сешат для построения отечественной системы оценки научных результатов. В интересах нашей науки и страны.

Приглашаем всех небезразличных!